«Ясно было одно: мы будем возвращены в лагерную зону, опять войдем в ворота с обязательной, официальной, казенной надписью: «Труд есть дело чести, дело славы, дело доблести и геройства». Говорят, что на воротах немецких лагерей выписывалась цитата из Ницше: «Каждому свое». Подражая Гитлеру, Берия превзошел его в циничности». Варлам Шаламов «Колымские рассказы»
В одном из моих любимых театров «Сфера» состоялась премьера спектакля «По снегу... Колымские рассказы», который посвящен 110-летию со дня рождения замечательного русского писателя Варлама Шаламова. В инсценировку вошли несколько очень разных по форме и по содержанию рассказов писателя: «По снегу», «Дождь», «Инжектор», «Шерри-бренди», «Серафим», «Галстук», Апостол Павел», «Ягоды», «Кант», «Мой процесс», «Сентенция», «Детские картинки». Поставила спектакль Мария Аврамкова, которую я знал раньше только как прекрасную, тонкую актрису. И был очень рад, что состоялось рождение нового, яркого и харизматического режиссера, обладающего не только профессиональными навыками и острым театральным мышлением, но и особым мировоззрением.
Может быть, это прозвучит тривиально, но спектакль стал, прежде всего, серьезным гражданским поступком театра, режиссера и всей её команды. Что греха таить: трагические годы советской истории, о которых писал Варлам Тихонович Шаламов, в памяти многих людей постепенно покрываются «патиной времени». Более того, все чаще раздаются восклицания о том, что, дескать, время было такое, что нельзя было без жертв: мол, лес рубят, щепки летят. Есть и такие, кто пытается вернуть на пьедестал «отца народов», который якобы строил великий Советский Союз и ничего не знал о том, что с народом этого союза творят его «верные соколы». А лагерная тема исподволь вообще сходит с «повестки дня», и ее вспоминают лишь изредка, по случаю. И пусть кто-то на меня обидится, но я все же скажу: многие наши соотечественники уже относятся к преступлениям сталинщины 30-х и 40-х годов, как к какой-то давней истории, почти так же, как, например, как тому, что происходило во времена Ивана Грозного. Поэтому низкий поклон Марии Аврамковой и ее единомышленникам - честным и чистым душой людям, которым оказались не безразличными история и судьба их родины и народа. Признаюсь: я бы написал эти слова даже в том случае, если бы спектакль не произвел на меня никакого художественного впечатления. Но он не просто произвел, а по-настоящему потряс!
Крошечная сцена малого зала театра практически пуста. Правда, в ее углах ты обнаруживаешь на первый взгляд странные дощатые закутки-каморки, которые, наверное, могли существовать в зэковских бараках. Таким образом художник-сценограф Анна Ермолина тотчас окунает зрителя в мрачную атмосферу лагеря. Только потом ты видишь, что в этих закутках ютятся люди, которые отвечают в ходе спектакля за звук и свет. Но это вовсе не опрощает образный сценографический прием, а лишь усиливает его символическое значение. Никакой мебели и реквизита (кроме небольших нар, прикованных цепями к стене) на сцене нет, они возникнут потом по ходу действия. Задником служит белоснежный экран, на котором позже появятся страшные документальные кадры и фотографии и даже фрагмент популярного фильма по пьесе А.Н. Островского, который демонстрируется в местном кинотеатре.
А поначалу этот экран станет символом бесконечной снежной целины, по которой протаптывают дорогу заключенные. Шаламовская зарисовка «По снегу» как бы прокладывает дорогу к основному - страшному и разрывающему душу - повествованию. Пять актеров выйдут на сцену в черных костюмах, символизирующих лагерные робы, и начнут без всякого пафоса и надрыва рассказывать колымские истории своих героев. Не буду пересказывать содержание произведений, включенных в инсценировку. Уповаю на то, что многие читателей этой заметки их помнят. А если не помнят, то перечтут, не побоявшись вновь впустить в свои души весь ужас и беспросветность страшного бытия тех, кого называли «лагерной пылью». Тех, о ком писал В. Шаламов: «Они не были ни врагами власти, ни государственными преступниками, и, умирая, они так и не поняли, почему им надо было умирать. Их самолюбию, их злобе не на что было опереться».
Спектакль удивил и порадовал жесткой, твердой, какой-то «не женской» режиссурой. Мария Аврамкова, судя по всему, не стремилась создать броское и эффектное зрелище, блеснуть сложными режиссерскими приемами, необычными мизансценами и разрывающими душу монологами персонажей. Напротив: зрелище на редкость сдержанно, скупо по внешнему рисунку и даже поначалу в определенной степени отстранено и хладнокровно. Столь же сдержанна и, благодаря этому, проникновенна игра актеров театра «Сфера». Хотя игрой это назвать сложно. Потому что в молодых людях в этом спектакле напрочь отсутствует лицедейство и желание как можно эффектнее и трогательнее произнести свой текст. Зрителя не пытаются разжалобить, вызвать сочувствие или слезы. Это действо, наверное, нельзя даже назвать исповедальным. Прекрасные, скромные, чистые душой люди просто, буднично и без затей рассказывают о том, как жили и умирали их деды, попавшие в жернова средневекового ужаса, случившегося в середине двадцатого века в «богоносной» стране. В их словах и интонациях нет ненависти. Только в молодых влажных глазах ты ощущаешь то отчаяние и безысходность, которое испытали их герои. И ужас от осознания, как низко может пасть человек, для которого не существует нравственных законов. И в твоей душе в ответ возникает чувство, которое принято называть катарсисом. Варлам Тихонович Шаламов, проведший десятки лет в лагерях, писал: «Сначала нужно возвратить пощечины и только во вторую очередь – подаяния. Помнить зло раньше добра. Помнить все хорошее – сто лет, а все плохое – двести. Этим я и отличаюсь от всех русских гуманистов девятнадцатого и двадцатого века». Не имею морального права соглашаться или не соглашаться с замечательным писателем, но уверен: надо уметь забывать. Но и помнить тоже надо. В том числе, и о тех, которые были отравлены Севером навсегда. И помнить не двести, а тысячу лет! Чтобы не оказаться манкуртами.
Между тем, если кто-то решит, что действо, созданное Марией Аврамковой со товарищи, это некая памятная и скорбная литературная композиция, то спешу вас разуверить. Её спектакль - это настоящий, образный, яркий театр, в котором сосуществуют самые разные персонажи: умные, прекраснодушные, грубые, нежные, зловещие и даже комические. Актеры мастерски меняют свои «личины», мгновенно и очень органично перетекая из одного образа в другой, и это делает зрелище очень «вкусным» в театральном смысле. Режиссер не только мастерски простраивает каждую роль и взаимоотношения персонажей. Она точно выстраивает темпоритмы: динамичный и стремительный, как сибирская река, спектакль порой замедляет свое бурное течение и переходит в лирическое, чувственное русло. Дивная музыка Генделя, Баха и Верди с вплетающейся в партитуру русской песней делает повествование еще более значительным и возвышенным. Хотя, при этом, иногда режиссер дает зрителю роздых от трагических мыслей: в инсценировку наряду с поистине разрывающими душу рассказами включены и некоторые трагикомические миниатюры, заставляющие тебя даже горестно улыбаться сквозь слезы...
* * *
Мария Аврамкова в этом спектакле по сути дела дебютировала в качестве самостоятельного режиссера-постановщика. (До этого она работала как режиссер над спектаклем «Колокола» под руководством Екатерины Ильиничны Еланской). Я ее поздравляю и очень радуюсь, что дебют оказался не просто удачным, а превосходным! Между тем, хочется надеяться, что профессия режиссера не лишит нас - зрителей - радости встреч с новыми ролями этой прекрасной актрисы.
Павел Подкладов
Фотографии Ксении Исаковой и Марии Тер
Автор: Павел Подкладов
Сайт портала "Подмосковье"