21 мая 2015
– Александр Викторович, вы как себя в новом статусе ощущаете?
–Да, в общем, нормально. Хотя, безусловно, появилось много новых забот - никогда прежде я театром не руководил, но режиссерской работой занимаюсь не один год – по сути это близко. Знаю, как организовать процесс, направить артистов, вижу перспективу…
– И какова «перспектива»?
– С самого начала я понимал, что первая задача – это сохранить театр, его направление, главный его принцип: «Сфера» - это театр человеческого общения, в котором нет разделения на сцену и зрительный зал, зритель – участник происходящего». И во-вторых: театр должен непременно развиваться и обновляться, а для этого необходимо привлечение новой интересной режиссуры, новых близких по духу талантливых индивидуальностей…
Иной раз слышишь: «Театры, откройте двери, пусть к вам идут все желающие». Мне такой путь представляется опасным. Театр – не проходной двор. Всем подряд открывать двери не стоит. Моя мама (Екатерина Еланская, основатель театра «Сфера») всегда, когда в труппу просился актер или очередной сотрудник, непременно задавала вопрос: а что вы у нас видели? Ей было важно понять, почему этот человек просится в «Сферу», сможет ли он стать членом огромной семьи… Если она чувствовала, что это не случайно, что человек испытывает интерес прежде всего творческого характера, то сразу к нему располагалась, и был другой разговор…
– Вы точно так же реагируете?
– Я, безусловно, так же. Екатерине Ильиничне удалось создать мощную, яркую, самобытную труппу. За последний год ее пополнили две новые индивидуальности. Это моя ученица, выпускница Щепкинского училища Соня Реснянская. Еще прошлой зимой она начала участвовать у нас в «Священных забавах», замечательно поет и вообще одаренный человек. И когда у нас одна артистка ушла в декрет, а другая подписала крайне выгодный контракт с кинематографом, мы пригласили Соню в труппу. Сначала были вводы, а в этом сезоне – новые роли, и среди них – заглавные.
А вторая актриса – Инга Оболдина. Мы снимались с ней в «Голубке», очень подружились. И вот она вдруг позвонила и сказала, что хотела бы поработать в «Сфере». Она – замечательная, известная широкому кругу зрителей актриса, интересная личность и очаровательная женщина. Я очень обрадовался, что такое желание возникло, и с удовольствием пригласил ее в наш коллектив.
– А режиссеров как ищете?
– Я обратился к руководителям ведущих режиссерских мастерских и попросил посоветовать мне кого-то из своих выпускников. Тогда Сергей Васильевич Женовач назвал шесть человек, таких, за которых он может абсолютно ручаться. Среди них был и Володя Смирнов, который поставил у нас «Безотцовщину». Очень плодотворное получилось сотрудничество, замечательный вышел спектакль. Со многими актерами труппы Володя был знаком еще по Щепкинскому училищу, которое до учебы у Женовача он закончил как артист.
– Он пришел на постоянной основе?
– Нет, он пока поставил один спектакль. Но мы надеемся, что это сотрудничество продолжится. А ученица Леонида Ефимовича Хейфеца Юлия Беляева выпустила у нас спектакль «Афродита» (по Платонову). Спектакль, мне кажется, получился очень хороший, очень интересный, очень платоновский и очень «сферический».
То есть и Юля Беляева, и Володя Смирнов почувствовали наш коллектив, атмосферу, пространство, и тот самый принцип, когда артисты существуют со зрителями в единой энергетической сфере.
– Как я понимаю, Юлия стала теперь вашим штатным режиссером-постановщиком?
– Мы предложили ей остаться после «Афродиты», и она согласилась. Потом написала инсценировку повести «Чудаки и зануды» Ульфа Старка, современного шведского писателя – повести о молодежи, об отцах и детях. Там будут стихи Тумаса Транстремера. И музыка будет, и пластика. Сейчас она работает над этой постановкой. А осенью параллельно делала для нашего вечера в ЦДРИ концертный вариант рассказов Шукшина. И нас так тепло принимали, что стало понятно – бросать эту работу нельзя, надо довести до уровня спектакля. Юля «засучила рукава» и выпустила в январе на нашей сцене спектакль «Раскас» по прозе Василия Макаровича Шукшина.
– Театр «Сфера» стал тяготеть к деревенской прозе. Вот и Марина Брусникина выпускает сейчас «Обращение в слух» Антона Понизовского, где тоже много говорится о судьбах жителей глубинки…
– Дело скорее не в сугубо деревенской прозе, а в современной… Театру очень нужен современный материал. Репертуар «Сферы» всегда отличался высоким уровнем драматургического и литературного материала. Подлинная классика вечна и абсолютно современна. Поэтому у нас в репертуаре за этот год и появились Платонов, Чехов, «Обыкновенная история» Гончарова в моей постановке, Шукшин… Такой получился сезон русской и советской классики... Но всё же сегодняшняя, современная литература очень нужна.
– Вы мне напомнили сейчас Юрия Соломина, который к числу современных писателей относит и Валентина Распутина…
– Я не склонен над этим иронизировать, потому что совсем недавно покинувший нас Распутин - писатель замечательный и действительно наш выдающийся современник… А Марина Брусникина, как режиссер, очень тонко чувствует время. Я видел недавние ее постановки – «Письмовник», «Лада или радость», «Деревня дураков». Они произвели на меня сильное впечатление. Мне захотелось, чтобы Марина и для нашего театра отыскала современный злободневный материал.
И она принесла нам этот роман Антона Понизовского, который был год назад напечатан в «Новом мире». Когда я начал читать, сразу почувствовал, что это материал сегодняшний и очень нужный, очень глубокий, очень серьезный, очень наш, потому что в нем есть спор, есть конфликт, есть диалог, есть та самая сфера общения, ради которой наш театр существует. Он не поверхностный, не сиюминутный. Он – с остро и пронзительно звучащим посылом, потребностью, чтобы мы услышали друг друга, поняли, почувствовали, посочувствовали…
– Как вы думаете, а почему сегодня деятели культуры перестали слышать друг друга? Конфликт вокруг «Тангейзера» расколол ваших коллег на противоборствующие лагеря. Много говорится о возрождении цензуры. То же самое и на международном уровне: театр, казалось бы, должен мирить народы, поскольку он вне политики, а у нас, наоборот, наблюдается полное разобщение…
– Очень жаль!.. Мне кажется, что главная причина в том, что подлинные критерии во многом утрачены… Если очень просто сказать, мне хочется, чтобы наш театр «Сфера» был человеческим – человечным и человеческим, потому что в этом главная миссия театра.
– Правильно, но почему эта миссия не сохраняется ?
– Тут много разных причин… Мне близко отношение к театру, как к дому, куда зрители могут прийти, в нем согреться и подлечиться душой, подумать, пообщаться.
– Про душу я тоже хотел спросить. Недавно вы блестяще сыграли отца в фильме Юрия Быкова «Дурак». Это заводской рабочий, который живет совестью, из-за чего всю жизнь и страдает. Живет в нищете, поскольку даже списанные трубы сдать на металлолом рука не поднимается… Ваш персонаж совпадает с вами по внутреннему мировоззрению?
– Совпадает, конечно. К Юре Быкову я очень хорошо отношусь и он мне очень симпатичен, тем более что мы с ним и до этого встречались в работе – он замечательный принципиальный человек, делает то, что хочет и получается у него это хорошо. Если он что задумал, то пишет так, как он это видит и снимает так, как это видит. Он искренне хочет прокричать о своей боли – о том, что не дает молчать. Да, я очень рад, что снялся в этом фильме, роль не такая большая, но глубоко человеческая.
– А в чем беда таких людей, которые живут совестью?
– Это трудно объяснить, я не знаю беда ли это. Действительно, бывает очень трудно, особенно трудно, когда тебя не понимают, когда вообще оказывается человек в таких условиях, как, скажем, Егор Булычев. Он говорит дочке Шуре: «Понимаешь... не на той улице я живу! В чужие люди попал… Вот чего я тебе не хочу!.. Этого я тебе не могу выразить».
Вот это, наверное, самая тяжелая и страшная вещь, когда человек живет среди людей, которые ему чужды и не разделяют его взглядов.
– Вы замечаете, что многие люди в своей повседневной жизни занимаются не любимым делом?
– Да, это очень серьезная проблема, духовная проблема.
– Театр должен говорить с ними об этом?
– Конечно, должен. И говорит. В этом преимущество и задача настоящего психологического театра, который ищет ответы и дает ответы на наболевшие вопросы. Я, например, уже больше тридцати лет играю на нашей сцене Летчика в спектакле «Маленький принц». «Маленький принц» Экзюпери – обо всем! И об этом тоже! О самом главном! Мама дала мне эту роль, когда мне было 29 лет, а сейчас мне уже 61. И, конечно, спектакль за эти годы очень изменился вместе со мной. Меняются отношения, интонации, порой подтексты. Но суть та же. Она от Экзюпери…
Театр должен быть разным. Но главное в театре – это душевное общение, контакт со зрителем. Однажды, еще в 70-е годы, художественный руководитель нашего курса в Школе-студии МХАТ Виктор Карлович Монюков процитировал нам французского актера и режиссера Жана-Луи Барро. Еще не было видео, Интернета и всего того, что есть сейчас, но уже тогда говорили, что телевидение скоро погубит театр и что дни его сочтены. Так вот, Жан-Луи Барро на это ответил: театр не умрет до тех пор, пока будет существовать потребность одного человека понять другого человека. Эту потребность в контакте, в общении удовлетворить может только театр, а вовсе не телевидение и не кино. История разворачивается на твоих глазах – здесь и сейчас…
С точки зрения того, что происходит в стране, тут разные были периоды последние десятилетия… Недавно мне задали вопрос: «Вы не боитесь, что сейчас финансовый кризис, что будет отток зрителей?» Я этого кризиса пока не ощутил, поскольку у нас на билеты достаточно демократичные цены, которые, я уверен, не станут преградой для зрителей. Но, кроме того, в такие переломные, психологически трудные моменты возникает острая потребность в театре.
Но мы начали разговор с того, какие открытия я сделал для себя на посту главного режиссера… Так вот, главное открытие: я заново почувствовал и оценил пространство «Сферы». Я играл здесь много, но сейчас особенно остро почувствовал: контакт со зрительным залом достигается у нас гораздо легче, чем во многих академических театрах. У нас все для этого создано и предназначено, начиная с архитектуры зала. Это ведь удивительно, когда ты, сидя в зрительном зале, видишь реакцию человека, который сидит напротив. Он сопереживает, и ты в это включаешься. Мы – вместе! А если по окончании спектакля зрители аплодируют стоя, то думаешь: день прошел не зря.
От редакции
Когда интервью уже было готово, пришла трагическая новость: ушел из жизни отец Александра Коршунова – выдающийся актер Малого театра Виктор Иванович Коршунов. О своем отце в рамках той же встречи Александр Викторович говорил буквально следующее:
– Я очень благодарен папе, он научил меня быть ответственным, требовательным к себе, честным, искренним… У него всегда был любимый пример на курсе: каждый палец на руке мало что может, а если сложить их вместе, то получается кулак. Так и нам всем надо держаться друг за друга – единым курсом, единой командой – будь это студенческий курс, коллектив театра или современное общество. Вместе мы многое можем. Зимой он с нашими студентами репетировал «Гамлета», собирается осуществить такую постановку на сцене Щепкинского училища. В прошлом году мы сделали с ним отрывок, и он хорошо прошел, и решили продолжать… Я бы, конечно, наверное, не решился на такую грандиозную затею, но отец – решился. Это была его идея – поставить «Гамлета». Он – великий романтик, каких мало осталось…
Редакция журнала «Театрал» приносит Александру Коршунову искренние соболезнования.
Автор: Виктор Борзенко
Сайт журнала "Театрал"