25 сентября 2024
20 сентября 2024 года в московском театре "Сфера" состоялась премьера спектакля "Легкое знакомство". Режиссер-постановщик – Александр Коршунов. Автор пьесы – Валентин Красногоров.
Незнакомка в гостиничном ресторане... Словесные батлы, маскирующие взаимное притяжение... Так анонсируется спектакль, появившийся в репертуаре Московского драматического театра "Сфера" во второй половине сентября. Желание и боязнь любви – ближе к сути. Но все же не тема превратностей внезапного сближения – главная в этой истории.
Красивая женщина, а актриса Валентина Абрамова – на редкость красивая женщина, подсаживается к затершемуся за столиком напротив субъекту формата "очкарик-интеллигент" и начинает вести себя с ним раскованно-крышесносно. И жакетик то снимет, то наденет, и кудри золотые до пояса распустит и гривой встряхнет, как на шесте, и разрез на юбке у нее до пупка, и ноги, как у лани. Еще и стихи читает. "Вы боитесь поддаться мне и боитесь остаться наедине со своей бессонницей": в итоге, ночь с незнакомкой показалось пугливому сухарику более приятной перспективой, чем куковать до утра с вытаращенными глазами.
Согласно здравому смыслу, далее герои должны бы были переспать, как это бывает в жизни, и дело с концом. Но, во-первых, впереди ещё целое действие, а во-вторых, история Валентина Красногорова не о случайной связи. Впрочем, пьесу можно понять и как полезное пособие по женскому пикапу, хотя в драматургии присутствует много психологических нестыковок. В гостиничном номере ведь выяснится, что дама от кавалера хочет не любви на одну ночь, маловато будет, а любви до гроба и ни граммом меньше. Странность тут явно в том, что психология спонтанного сближения предполагает иное – безбашенность, делающую в принципе возможным прыжок в постель с места в карьер. Слушая реплики с вкраплением цитат Платона, ты думаешь: конфуз. Это же феерия: вы подходите к незнакомому индивидууму в ресторане, пусть даже он в очочках и при портфельчике (что в принципе ничего не гарантирует) и, в стремлении завладеть его телом, а может, заодно и кошельком, начинаете бойко отпугивать витающими между вами классиками мировой литературы. Путь к мужскому сердцу, независимо от социального статуса его обладателя, как известно, лежит не через остроумные собеседования, если не считать отдельно взятых высокоразвитых эстетов. Это выглядит не так смешно, когда мотивы героини проясняются на фоне двуспальной кровати в его номере, но это всё-таки уже во втором действии. И тогда возникает вопрос. Если играла – значит, не была влюблена. Если была влюблена, то ничего себе у дамы самоконтроль. Вечер, ночь и утро мариновать избранника по заранее задуманному плану и таки выжать из него продолжение банкета с прицелом на крепкие отношения!
Но пьеса и спектакль по ней не про здравый смысл, и развитие сюжета построено не на психологическом реализме, а на конфликте идей, мировоззрений, поданном под соусом комедии положений. Потому и не режет глаз внезапное перевоплощение "охотницы на мужчин" в романтическую героиню и амазонку по совместительству.
Мужской персонаж и его линия ближе к унылой правде жизни. Автор пьесы, мужчина в летах, очевидно, хорошо знал, о чем писал. На протяжении двух часов перед зрителем проходит воплощение типичных мужских страхов и комплексов, почему, кстати, и пьеса, и спектакль могут быть рекомендованы и с образовательными целями: дабы крепчали рычаги влияния в еще неопытных женских руках. (Шутка.)
Он: Зачем мне пускаться в авантюру с незнакомой женщиной?
Она: А почему я вас не боюсь? У меня при себе, между прочим, немало денег. За четыре дня заработала.
Открывает сумочку, из нее с вызовом смотрит плотная пачка крупных купюр.
Он: Вижу, вам хорошо платят.
Она: Да, моя профессия требует высокой квалификации.
Невозможно не вспомнить забавный мем, мужичка со шваброй в руках на фоне бабушкиных ковров и 20-летнего ремонта: "Это я отбиваюсь от меркантильных женщин, охотящихся на мою зарплату в 50k". Актуальность монологов в разных эпизодах неодинакова, но этот эпизод – портретирует наши дни.
Во втором действии мы узнаем, что незнакомка положила глаз на Сергея Одинцова на 4-й Международной конференции по биологической психологии. Там Сергей делал свой очередной научный доклад на тему "Анатомия, биология – изучай ее!", а она – работала синхронным переводчиком на французский: синхронистам платят жирно, отсюда и немалая сумма денег.
В общем, Сергей Одинцов – эдакий муляж для изучения мужской болевой акупунктуры. "Что вы знаете об одиночестве!" Для пущей правды жизни у него в наличии должна бы ещё иметься плешь, но в спектакле, играя новыми гранями своего таланта, его роль исполняет кудрявый красавец Алексей Суренский. Как оказалось, Алексей равно хорош и в амплуа похабных наглецов, и в роли трогательного и, его усилиями, сексуально обаятельного "ботаника" с неудавшейся личной жизнью. Сначала он женится не на той, потому что молодой. Потом, второй раз, потому что: "Ну, вы же все это знаете..." – и дальше по тексту упоминание особо привлекательных анатомических частей женского тела. И вот, наконец, после измены жены, милостью Божией, он получает свободу и принадлежит только самому себе. Женщин он теперь презирает как вид и сублимирует еще молодые силы в работе, публикуя одну за другой статьи о месте "естественного и небезобразного" в человеческой жизни и его значении для психического здоровья. У Сергея не завелось детей, иначе, конечно, автору пьесы такие долгие пути героя к самому себе надо было бы как-то согласовывать с необходимостью отдавать социальные долги и прочее.
Все это мы узнаем из монолога, хлынувшего на зрителей во втором действии. Точно по инструкции "сразу не сдаваться, а то сбежит", героиня, организовавшая своими изящными руками, и, кстати, на свои же деньги, романтический ужин (что с мужчины-то взять? Все, что может – признаваться, ах какой я идиот, не подумал!), затевает излюбленное женское развлечение – выяснение отношений. Ну, разве можно просто перейти к делу, не потанцевав, не выпив шампанского, не вывалив друг на друга все свои комплексы и поражения, не бросив в лицо любезному стопочку претензий, что будет поувесистей канделябра, и, наконец, не поставив вопрос ребром: мы вместе навсегда или когда тебе удобно?
После блистательно выдержанного в пьесе первого действия, остроумного, легкого и интригующего, этот смысловой блок – естественно, самый напряжённый: герои срывают маски, обнажают нажитые в житейских перипетиях шрамы, страсти кипят, Абрамова в алом платье в пол и с копной золотых волос гениально скачет по кровати, падает на нее, потом опять скачет, Одинцов-Суренский чем больше офигевает (зачеркнуто) изумляется, тем больше осознает, как ему повезло с ней – в живом действии "и роковое их слиянье, и поединок роковой".
Но тут уже все серьезно. Это не просто словесный поединок ради красного словца, как вначале. Приведу текст, чтобы стало понятно, насколько яркий привкус французского водевиля имеет первое действие:
Она: А вы всегда знаете, когда надо остановиться?
Он: Пей да не напивайся,
Люби да не влюбляйся.
<...>
Он: Вы странная.
Она: А что плохого?
Он: Но не до такой же степени.
Она: А что, лучше быть как все?
<...>
Он: Я здесь подумал. Может, поднимемся в мой номер?
Она: Так вы же образец нравственности.
Он: Но вы же сами предлагали.
Она: Но я предлагала тогда. Тогда и надо было соглашаться.
Но прежде чем увидеть в творческом экстазе Абрамову-саламандру, надо пережить, как переход Суворова через Альпы, дебаты на предмет ряда весьма поблекших брендовых вопросов гендерной повестки начала нынешнего века. Почему если мужик оприходовал сотню – он не помойка, а если женщина – да?
Тут начинается унылая литературщина – говорю вам, голубчики, как жирный литературный червь, читавший по оному вопросу и Бодрийяра, и "Манифест коммунистической партии". (А вы думаете, у эмансипации откуда ноги растут?) Но в этом эпизоде все такое – из области отвлеченной теории и филологических изысканий. Но зато как эффектно смотрится со сцены! Сцены, правда, нет. Спектакль идёт в камерном зале. Из декораций – три столика в первом действии, двуспальная кровать и журнальный стол – во втором. Из реквизита – красота и харизма актеров. Она и скрашивает нудный монолог самца про то, что активным в брачных играх должен быть тот, у кого торчит, и не менее нудная, уже в общем и целом набившая оскомину риторика, если справедливо оценивать "новизну" идей, про то, что "баба тоже человек", и в постельных делах – тоже, симметрично выложенная его партнёршей. К тому же умные сознательные люди всегда могут договориться, как им удобнее строить совместную жизнь: традиционно, согласно "Домострою" и посланиям апостола Павла, или с кандибобриком – в модернизированном варианте. Главное, по любви.
Но с ней-то как раз большие проблемы. "Нетривиальная история в двух действиях, без антракта" в самом деле нетривиальна. Спектакль не только содержит инструкцию по женскому пикапу. Не только препарирует мужскую психологию. Он также зрелищно обыгрывает коллекцию перлов фирменного мужского... Хотела написать "скотства" и пощадить глаза блюстителей фригидного литературного стиля. Нет, извините. В русском языке нет абсолютных синонимов. Скотство – это скотство, свинство – это свинство, а мужской чудизм – это мужской чудизм.
В кавычках прямые цитаты из текста, без кавычек – обобщения на его основе:
– Я остерегаюсь, не поимеешь ли ты меня? Это сугубо моя прерогатива.
– Я хочу. Но вдруг у меня не получится. Лучше уединюсь сам с собой в ванной.
– "Я предпочел бы, чтобы наши отношения строились на прозаической основе без ненужного романтизма".
– "Прости, но мы не увидимся больше. Ты должна меня понять".
И вот в финале случается сказочка про белого бычка.
– Как только я отсюда вышел, понял, что буду жалеть всю жизнь.
Да кто ж понимает такие вещи, как только закрыл за собой дверь? Трагедия в том, что люди понимают, что упустили шанс на счастье, когда уже ничего невозможно исправить. И привести их в эту точку понимания, увы, можно только по одному пути: "Если кто-то настолько глуп, чтобы не оценить тебя, будь настолько умна, чтобы позволить ему уйти".
Этим не исчерпывается в пьесе то, что выходит за рамки правдоподобия.
Невозможны диалоги, с каких начинается спектакль, между "ночной бабочкой" и ее потенциальным клиентом.
Не будет женщина соблазнять толпы, чтобы отомстить одному моральному уроду, как это делает героиня в своей ипостаси Донжуаны до встречи с Сергеем. А если и поступала так, то почему скоропостижно влюбилась именно в очкастого биолога? Не говоря уже о том, что нормальная женщина, с чувством собственного достоинства, не будет так настойчиво добиваться мужчину, если он даёт ей понять, что не хочет ее. Иначе это клиника. Или театр, как в данном случае. Или она видит в нем некий не сексуальный ресурс.
Мужчина никогда не поменяет свою траекторию, как это происходит в финале, если именно дама взяла на себя ответственность за развитие их отношений: он охамеет окончательно, посчитав, что так и должно быть.
Но пьеса Валентина Красногорова интересна как раз своей риторикой, своей полемичностью и, как бы то ни было, задевает нерв. Думаю, в зале не было ни одного зрителя из поживших людей, по чьим душевным зазубринам, как по клавишам, не прошло перо драматурга. "Искусство – одна из форм лжи. Тем только оно и прекрасно" (Ф. Сологуб). Тривиальной правдой жизни зрительный зал не взбудоражишь. Написанная в 2014 году, кроме того, в текущий момент пьеса приобретает особенное звучание. Для 2014 года все это было, скорей, отголоском идейных битв второй половины прошлого века, связанных с распространением феминизма. Но проходит всего 10 лет, и в нашей стране эти идеи снова приобретает острую дискуссионность. Какова роль женщины в обществе, и не вернуть ли нам патриархат? Это, кстати, не первая из премьер Александра Коршунова за последний год, в которой режиссер вступает в диалог со временем на острие момента. (То же можно сказать и о его постановке "Прозрачное солнце осени").
Что же в финале от художественного вымысла, а что – от бессмысленной правды жизни?
Мужчина проходит испытание своей готовности наконец получить от жизни то, что лелеял в тайниках сердца. Женщина играет роль спасательницы. Подцепи, завали, роди, детей на ноги поставь и дальше – по горящим избам, а он сначала будет ныть про свои душевные травмы, изображать из себя принцессу в розовом платьице с рюшками, или сильно деловую колбасу, или и то и это одновременно, а потом в лучшем случае отдавать зарплату, а то и просто лежать на диване. Как иначе, если женщина и сама отлично справляется с мужской ролью. И в этом контексте выведенный для театра женский образ мне не нравится, хотя понятно, что в пьесе показана женщина новой генерации, женщина будущего. И мы видим, что в пьесе не она под стать главному герою, этой ей надо соответствовать – смелой, умной, мудрой, обольстительной, главное – способной пойти на риск и выпить шампанское.
Как актер Алексей Суренский не уступает своей партнёрше по сцене. "Легкое знакомство" – актерский спектакль. Мужчина в этом актерским дуэте, увы, совершенно жизненный. И она: женщина-жизнь. А ведь и у нее свой багаж жестоких разочарований: я мечтала о Дон Жуане – что отдамся ему со всей своей молодой дурью, утроенной филологическим образованием, а он, конечно, это оценит, и мы умрем в один день, и похоронят нас в одной могиле, и два куста смоковницы совьются над нею в знак нашей вечной любви. Но что-то пошло не так. И, тем не менее, она снова ищет любви.
Вот только остается вопрос. Сергей-то такой ей зачем? "Издалека вы показались мне интеллигентным человеком". Он, наконец, готов взять ее. Но не готов сделать главное. Взять ее с собой. Взять ответственность за свой выбор. Выбрать счастье, а не привычную наезженную колею без просвета. "Ты говоришь, что не любишь лёгкие знакомства, а сам выбираешь именно такие? Чтобы они ничего не меняли в твоей жизни. Ты человек или часовой механизм?".
Как и обещала героиня в начале пьесы, знакомство с ней оказалось "не из легких". Что ж, пожелаем им, в финале сидящим лицом друг к другу, чтобы сокращение дистанции все-таки дошло до победного конца. Чтобы герой выполнил свое обещание – совершить мужской поступок: не только поменять планы на завтра, но и поменять ради любимой женщины свою жизнь.
Специально для "Ревизора.ru".
Автор: Елена Янушевская
Фото: Сергей Майтелес
https://rewizor.ru/theatre/reviews/legkoe-znakomstvo-v-teatre-sfera-ot-tehnologii-jenskogo-pikapa-k-filosofii-mujskogo-postupka/
Незнакомка в гостиничном ресторане... Словесные батлы, маскирующие взаимное притяжение... Так анонсируется спектакль, появившийся в репертуаре Московского драматического театра "Сфера" во второй половине сентября. Желание и боязнь любви – ближе к сути. Но все же не тема превратностей внезапного сближения – главная в этой истории.
Красивая женщина, а актриса Валентина Абрамова – на редкость красивая женщина, подсаживается к затершемуся за столиком напротив субъекту формата "очкарик-интеллигент" и начинает вести себя с ним раскованно-крышесносно. И жакетик то снимет, то наденет, и кудри золотые до пояса распустит и гривой встряхнет, как на шесте, и разрез на юбке у нее до пупка, и ноги, как у лани. Еще и стихи читает. "Вы боитесь поддаться мне и боитесь остаться наедине со своей бессонницей": в итоге, ночь с незнакомкой показалось пугливому сухарику более приятной перспективой, чем куковать до утра с вытаращенными глазами.
Согласно здравому смыслу, далее герои должны бы были переспать, как это бывает в жизни, и дело с концом. Но, во-первых, впереди ещё целое действие, а во-вторых, история Валентина Красногорова не о случайной связи. Впрочем, пьесу можно понять и как полезное пособие по женскому пикапу, хотя в драматургии присутствует много психологических нестыковок. В гостиничном номере ведь выяснится, что дама от кавалера хочет не любви на одну ночь, маловато будет, а любви до гроба и ни граммом меньше. Странность тут явно в том, что психология спонтанного сближения предполагает иное – безбашенность, делающую в принципе возможным прыжок в постель с места в карьер. Слушая реплики с вкраплением цитат Платона, ты думаешь: конфуз. Это же феерия: вы подходите к незнакомому индивидууму в ресторане, пусть даже он в очочках и при портфельчике (что в принципе ничего не гарантирует) и, в стремлении завладеть его телом, а может, заодно и кошельком, начинаете бойко отпугивать витающими между вами классиками мировой литературы. Путь к мужскому сердцу, независимо от социального статуса его обладателя, как известно, лежит не через остроумные собеседования, если не считать отдельно взятых высокоразвитых эстетов. Это выглядит не так смешно, когда мотивы героини проясняются на фоне двуспальной кровати в его номере, но это всё-таки уже во втором действии. И тогда возникает вопрос. Если играла – значит, не была влюблена. Если была влюблена, то ничего себе у дамы самоконтроль. Вечер, ночь и утро мариновать избранника по заранее задуманному плану и таки выжать из него продолжение банкета с прицелом на крепкие отношения!
Но пьеса и спектакль по ней не про здравый смысл, и развитие сюжета построено не на психологическом реализме, а на конфликте идей, мировоззрений, поданном под соусом комедии положений. Потому и не режет глаз внезапное перевоплощение "охотницы на мужчин" в романтическую героиню и амазонку по совместительству.
Мужской персонаж и его линия ближе к унылой правде жизни. Автор пьесы, мужчина в летах, очевидно, хорошо знал, о чем писал. На протяжении двух часов перед зрителем проходит воплощение типичных мужских страхов и комплексов, почему, кстати, и пьеса, и спектакль могут быть рекомендованы и с образовательными целями: дабы крепчали рычаги влияния в еще неопытных женских руках. (Шутка.)
Он: Зачем мне пускаться в авантюру с незнакомой женщиной?
Она: А почему я вас не боюсь? У меня при себе, между прочим, немало денег. За четыре дня заработала.
Открывает сумочку, из нее с вызовом смотрит плотная пачка крупных купюр.
Он: Вижу, вам хорошо платят.
Она: Да, моя профессия требует высокой квалификации.
Невозможно не вспомнить забавный мем, мужичка со шваброй в руках на фоне бабушкиных ковров и 20-летнего ремонта: "Это я отбиваюсь от меркантильных женщин, охотящихся на мою зарплату в 50k". Актуальность монологов в разных эпизодах неодинакова, но этот эпизод – портретирует наши дни.
Во втором действии мы узнаем, что незнакомка положила глаз на Сергея Одинцова на 4-й Международной конференции по биологической психологии. Там Сергей делал свой очередной научный доклад на тему "Анатомия, биология – изучай ее!", а она – работала синхронным переводчиком на французский: синхронистам платят жирно, отсюда и немалая сумма денег.
В общем, Сергей Одинцов – эдакий муляж для изучения мужской болевой акупунктуры. "Что вы знаете об одиночестве!" Для пущей правды жизни у него в наличии должна бы ещё иметься плешь, но в спектакле, играя новыми гранями своего таланта, его роль исполняет кудрявый красавец Алексей Суренский. Как оказалось, Алексей равно хорош и в амплуа похабных наглецов, и в роли трогательного и, его усилиями, сексуально обаятельного "ботаника" с неудавшейся личной жизнью. Сначала он женится не на той, потому что молодой. Потом, второй раз, потому что: "Ну, вы же все это знаете..." – и дальше по тексту упоминание особо привлекательных анатомических частей женского тела. И вот, наконец, после измены жены, милостью Божией, он получает свободу и принадлежит только самому себе. Женщин он теперь презирает как вид и сублимирует еще молодые силы в работе, публикуя одну за другой статьи о месте "естественного и небезобразного" в человеческой жизни и его значении для психического здоровья. У Сергея не завелось детей, иначе, конечно, автору пьесы такие долгие пути героя к самому себе надо было бы как-то согласовывать с необходимостью отдавать социальные долги и прочее.
Все это мы узнаем из монолога, хлынувшего на зрителей во втором действии. Точно по инструкции "сразу не сдаваться, а то сбежит", героиня, организовавшая своими изящными руками, и, кстати, на свои же деньги, романтический ужин (что с мужчины-то взять? Все, что может – признаваться, ах какой я идиот, не подумал!), затевает излюбленное женское развлечение – выяснение отношений. Ну, разве можно просто перейти к делу, не потанцевав, не выпив шампанского, не вывалив друг на друга все свои комплексы и поражения, не бросив в лицо любезному стопочку претензий, что будет поувесистей канделябра, и, наконец, не поставив вопрос ребром: мы вместе навсегда или когда тебе удобно?
После блистательно выдержанного в пьесе первого действия, остроумного, легкого и интригующего, этот смысловой блок – естественно, самый напряжённый: герои срывают маски, обнажают нажитые в житейских перипетиях шрамы, страсти кипят, Абрамова в алом платье в пол и с копной золотых волос гениально скачет по кровати, падает на нее, потом опять скачет, Одинцов-Суренский чем больше офигевает (зачеркнуто) изумляется, тем больше осознает, как ему повезло с ней – в живом действии "и роковое их слиянье, и поединок роковой".
Но тут уже все серьезно. Это не просто словесный поединок ради красного словца, как вначале. Приведу текст, чтобы стало понятно, насколько яркий привкус французского водевиля имеет первое действие:
Она: А вы всегда знаете, когда надо остановиться?
Он: Пей да не напивайся,
Люби да не влюбляйся.
<...>
Он: Вы странная.
Она: А что плохого?
Он: Но не до такой же степени.
Она: А что, лучше быть как все?
<...>
Он: Я здесь подумал. Может, поднимемся в мой номер?
Она: Так вы же образец нравственности.
Он: Но вы же сами предлагали.
Она: Но я предлагала тогда. Тогда и надо было соглашаться.
Но прежде чем увидеть в творческом экстазе Абрамову-саламандру, надо пережить, как переход Суворова через Альпы, дебаты на предмет ряда весьма поблекших брендовых вопросов гендерной повестки начала нынешнего века. Почему если мужик оприходовал сотню – он не помойка, а если женщина – да?
Тут начинается унылая литературщина – говорю вам, голубчики, как жирный литературный червь, читавший по оному вопросу и Бодрийяра, и "Манифест коммунистической партии". (А вы думаете, у эмансипации откуда ноги растут?) Но в этом эпизоде все такое – из области отвлеченной теории и филологических изысканий. Но зато как эффектно смотрится со сцены! Сцены, правда, нет. Спектакль идёт в камерном зале. Из декораций – три столика в первом действии, двуспальная кровать и журнальный стол – во втором. Из реквизита – красота и харизма актеров. Она и скрашивает нудный монолог самца про то, что активным в брачных играх должен быть тот, у кого торчит, и не менее нудная, уже в общем и целом набившая оскомину риторика, если справедливо оценивать "новизну" идей, про то, что "баба тоже человек", и в постельных делах – тоже, симметрично выложенная его партнёршей. К тому же умные сознательные люди всегда могут договориться, как им удобнее строить совместную жизнь: традиционно, согласно "Домострою" и посланиям апостола Павла, или с кандибобриком – в модернизированном варианте. Главное, по любви.
Но с ней-то как раз большие проблемы. "Нетривиальная история в двух действиях, без антракта" в самом деле нетривиальна. Спектакль не только содержит инструкцию по женскому пикапу. Не только препарирует мужскую психологию. Он также зрелищно обыгрывает коллекцию перлов фирменного мужского... Хотела написать "скотства" и пощадить глаза блюстителей фригидного литературного стиля. Нет, извините. В русском языке нет абсолютных синонимов. Скотство – это скотство, свинство – это свинство, а мужской чудизм – это мужской чудизм.
В кавычках прямые цитаты из текста, без кавычек – обобщения на его основе:
– Я остерегаюсь, не поимеешь ли ты меня? Это сугубо моя прерогатива.
– Я хочу. Но вдруг у меня не получится. Лучше уединюсь сам с собой в ванной.
– "Я предпочел бы, чтобы наши отношения строились на прозаической основе без ненужного романтизма".
– "Прости, но мы не увидимся больше. Ты должна меня понять".
И вот в финале случается сказочка про белого бычка.
– Как только я отсюда вышел, понял, что буду жалеть всю жизнь.
Да кто ж понимает такие вещи, как только закрыл за собой дверь? Трагедия в том, что люди понимают, что упустили шанс на счастье, когда уже ничего невозможно исправить. И привести их в эту точку понимания, увы, можно только по одному пути: "Если кто-то настолько глуп, чтобы не оценить тебя, будь настолько умна, чтобы позволить ему уйти".
Этим не исчерпывается в пьесе то, что выходит за рамки правдоподобия.
Невозможны диалоги, с каких начинается спектакль, между "ночной бабочкой" и ее потенциальным клиентом.
Не будет женщина соблазнять толпы, чтобы отомстить одному моральному уроду, как это делает героиня в своей ипостаси Донжуаны до встречи с Сергеем. А если и поступала так, то почему скоропостижно влюбилась именно в очкастого биолога? Не говоря уже о том, что нормальная женщина, с чувством собственного достоинства, не будет так настойчиво добиваться мужчину, если он даёт ей понять, что не хочет ее. Иначе это клиника. Или театр, как в данном случае. Или она видит в нем некий не сексуальный ресурс.
Мужчина никогда не поменяет свою траекторию, как это происходит в финале, если именно дама взяла на себя ответственность за развитие их отношений: он охамеет окончательно, посчитав, что так и должно быть.
Но пьеса Валентина Красногорова интересна как раз своей риторикой, своей полемичностью и, как бы то ни было, задевает нерв. Думаю, в зале не было ни одного зрителя из поживших людей, по чьим душевным зазубринам, как по клавишам, не прошло перо драматурга. "Искусство – одна из форм лжи. Тем только оно и прекрасно" (Ф. Сологуб). Тривиальной правдой жизни зрительный зал не взбудоражишь. Написанная в 2014 году, кроме того, в текущий момент пьеса приобретает особенное звучание. Для 2014 года все это было, скорей, отголоском идейных битв второй половины прошлого века, связанных с распространением феминизма. Но проходит всего 10 лет, и в нашей стране эти идеи снова приобретает острую дискуссионность. Какова роль женщины в обществе, и не вернуть ли нам патриархат? Это, кстати, не первая из премьер Александра Коршунова за последний год, в которой режиссер вступает в диалог со временем на острие момента. (То же можно сказать и о его постановке "Прозрачное солнце осени").
Что же в финале от художественного вымысла, а что – от бессмысленной правды жизни?
Мужчина проходит испытание своей готовности наконец получить от жизни то, что лелеял в тайниках сердца. Женщина играет роль спасательницы. Подцепи, завали, роди, детей на ноги поставь и дальше – по горящим избам, а он сначала будет ныть про свои душевные травмы, изображать из себя принцессу в розовом платьице с рюшками, или сильно деловую колбасу, или и то и это одновременно, а потом в лучшем случае отдавать зарплату, а то и просто лежать на диване. Как иначе, если женщина и сама отлично справляется с мужской ролью. И в этом контексте выведенный для театра женский образ мне не нравится, хотя понятно, что в пьесе показана женщина новой генерации, женщина будущего. И мы видим, что в пьесе не она под стать главному герою, этой ей надо соответствовать – смелой, умной, мудрой, обольстительной, главное – способной пойти на риск и выпить шампанское.
Как актер Алексей Суренский не уступает своей партнёрше по сцене. "Легкое знакомство" – актерский спектакль. Мужчина в этом актерским дуэте, увы, совершенно жизненный. И она: женщина-жизнь. А ведь и у нее свой багаж жестоких разочарований: я мечтала о Дон Жуане – что отдамся ему со всей своей молодой дурью, утроенной филологическим образованием, а он, конечно, это оценит, и мы умрем в один день, и похоронят нас в одной могиле, и два куста смоковницы совьются над нею в знак нашей вечной любви. Но что-то пошло не так. И, тем не менее, она снова ищет любви.
Вот только остается вопрос. Сергей-то такой ей зачем? "Издалека вы показались мне интеллигентным человеком". Он, наконец, готов взять ее. Но не готов сделать главное. Взять ее с собой. Взять ответственность за свой выбор. Выбрать счастье, а не привычную наезженную колею без просвета. "Ты говоришь, что не любишь лёгкие знакомства, а сам выбираешь именно такие? Чтобы они ничего не меняли в твоей жизни. Ты человек или часовой механизм?".
Как и обещала героиня в начале пьесы, знакомство с ней оказалось "не из легких". Что ж, пожелаем им, в финале сидящим лицом друг к другу, чтобы сокращение дистанции все-таки дошло до победного конца. Чтобы герой выполнил свое обещание – совершить мужской поступок: не только поменять планы на завтра, но и поменять ради любимой женщины свою жизнь.
Специально для "Ревизора.ru".
Автор: Елена Янушевская
Фото: Сергей Майтелес
https://rewizor.ru/theatre/reviews/legkoe-znakomstvo-v-teatre-sfera-ot-tehnologii-jenskogo-pikapa-k-filosofii-mujskogo-postupka/