Малые сцены давно перестали быть «малыми». Даже бывшие репетиционные залы московских театров обрели самостоятельность. Теперь малая сцена — это крупный план театра. Здесь актеры играют на расстоянии вытянутой руки, а зритель чувствует себя непосредственным участником разыгрываемого перед ним действия.
«Старший сын» в театре «Сфера» — это полное погружение в мир Александра Вампилова. Когда в доме Сарафанова моют полы, зрители первого ряда приподнимают ноги.
А когда танцует приглашённая Гамлетом труппа бродячих актёров, то от поднятого широкими юбками танцовщиц сквозняка в «Театре Луны» развеваются волосы не только у Гамлета, но и у зрительниц. На малой сцене зрители слышат не усиленный динамиками шепот, слышат не только дыхание актеров, но и лёгкий треск горящего табака в последней сигарете, раскуренной Гамлетом перед принятием смертельного для него решения. Спектакль «Гамлет. Точка G» — один из самых ярких и провокационных спектаклей в афише Москвы. Все роли здесь играют женщины, включая и самого принца датского.
Театр С.А.Д., где «сад» расшифровывается как Содружество Артистов Драмы, открылся в старинной пальмовой оранжерее «Аптекарского огорода» Ботанического сада МГУ. Живые растения служили декорацией для первого спектакля «Аркадия» по одноименной пьесе английского драматурга Тома Стоппарда. Из этого первого спектакля собственно и вырос этот удивительный, необычный театр с не менее необычными спектаклями. Так спектакль «Щелкунчик в стиле steampunk» представляет собой необычное прочтение старой сказки Гофмана «Щелкунчик и мышиный король», известную нам в балетном пересказе Чайковского. Классическая сказка создана воображением двенадцатилетней девочки, мечтающей о волшебном принце, поэтому там есть Леденцовый луг, Лимонадная река, озеро Миндального молока, город Конфетенбург с Марципановым замком и кукольное королевство. Талантливый инженер и механик, создававший все эти игрушки, в «девичьем» варианте несправедливо отодвинут на второй план. А «Щелкунчик в стиле steampunk» делает часовщика Дроссельмейера главным героем, повелителем механизмов, созданных из шестеренок, гирек, маятников и часовых пружин. Мир шестеренок и маятников лишь потеснит царство сладостей из классической сказки, исход битвы с мышиной армией всё равно решает брошенная девочкой Машей туфелька.
Малой сцене подвластны все жанры большой сцены: трагедия, комедия, драма и фарс. Но чаще всего – это территория театрального эксперимента, своего рода лаборатория театра. И перенос из лабораторных, камерных условий на территорию «коммерческих» масштабов большого зала и большой сцены губит очарование спектаклей, созданных на малой сцене.
Когда художественный руководитель «Театра на Юго-Западе» Валерий Белякович в силу административных решений стал руководителем Театра Станиславского, то он перенёс свой спектакль «Баба Шанель» на большую сцену театра Станиславского. Но привлекательность спектакля для зрителей резко упала. Вместимость зала увеличилась едва ли не на порядок, но при этом число поклонников спектакля не увеличилось в десять раз, как ожидалось. Наоборот, старые приверженцы малой, «юго-западной» сцены, привлечённые сначала доступностью билетов большого зала, уходили разочарованные. Правила арифметики здесь не действуют. А камерные по сути спектакли Беляковича после нескольких лет административного эксперимента с триумфом вернулись на родную малую сцену. Здесь хороши все спектакли, но попробуйте посмотреть «Баба Шанель», «Слишком женатый таксист», «Карнавальная шутка».
Художественный руководитель «Театр ЖИВ» Максим Разуваев вообще считает, что настоящий, живой театр существует в пространстве не более ста зрителей. В его «Театр ЖИВ», кстати, всего лишь 72 кресла. И здесь играют спектакль по древнегреческой трагедии Софокла «Антигона», которая в древней Греции собирала многотысячные амфитеатры. В древнегреческом мифе юная царевна Антигона выбирала смерть, отстаивая приоритет общечеловеческих ценностей перед лицом диктатуры власти. Сегодня поверить в реальность мотивов идеалистического поступка молодой царевны можно только на малой сцене, где всё заряжено личной энергетикой актёров, где герои древнего мифа буквально живут среди зрителей. На расстоянии вытянутой руки от зрителя жизнелюбивая Антигона спорит с фиванским царём Креонтом о верности долгу, о любви к своим братьям и любви к своему жениху Гемону, сыну Креонта. И буквально смотрит в глаза во время своих монологов в ночь перед казнью.
Прямой зрительный контакт со зрителем – глаза в глаза – не допускает малейшей фальши, требует от актёров полной естественности и органичности, а от зрителей – максимальной вовлечённости. Ведь реакция зрителей на театральное действие здесь часть игрового процесса.
Зрительские места малых сцен могут быть расположены и с одной стороны от сцены, и с двух, и с трёх, даже с пяти сторон, как в той же «Сфере». Камерный театр обычно обходится без традиционных подмостков и занавеса, а игровой площадкой служит не только сцена, а любая часть отведённого театру помещения вплоть до колосников над сценой.
Малого зала и малой сцены в театре может вообще не быть физически. Так в «Театриуме на Серпуховке» ряды мест для зрителей сооружают над столиками арт-кафе «ДуровЪ» на втором этаже театра за тридцать минут до спектакля, и сразу разбирают, чтобы официанты успели накрыть убранные столики для посетителей кафе. Или прямо на сцене большого зала «Театриума» сооружают места как в вагоне электрички и для зрителей, и для актёров – когда актёры дружно раскачиваются в такт стуку колёс виртуального поезда, то зрители хватаются за спинки стульев впереди сидящих. Эффект присутствия в вагоне в спектакле «Реалити-шоу. Электричка» настолько силён, что только поднятый в конце спектакля занавес, открывающий вид на пустые кресла большого зрительного зала, заставляет поверить в нереальность происходящего в созданном на сцене вагоне электрички. Сиюминутность происходящего на таких временных пространствах – это одновременно и сильная, и слабая сторона «малой сцены». Такие спектакли как «Электричка» создаются как яркий творческий эксперимент, их сложно и экономически не выгодно держать в постоянном репертуаре, их создают по случаю, к фестивалю, например, а затем убирают в запасники, где эти спектакли дожидаются своего времени. Именно так создан спектакль «Часы пробили тринадцать раз», в котором воедино сплетены музыка, живопись и литература – в основу положены пять рассказов классика мировой литературы Шолом-Алейхема. Герои спектакля – три молодых человека – рассказывают зрителям о своем детстве и тут же реконструируют те сложные и даже экстремальные ситуации, в которые они по недомыслию или неопытности попадали.
Спектакль создан к международному фестивалю детских театров «Гаврош», который в этом году посвящён театрам Израиля. Израильские театры привезут свои постановки и покажут их на фестивале в сентябре-октябре на малых сценах московских театров: Театра Вахтангова, «Современника», Театра имени Моссовета и, конечно, самого «Театриума на Серпуховке», уже десять лет выступающего организатором фестиваля.
Надо сказать, что многие спектакли, привезённые зарубежными «малыми» театрами на фестиваль, прижились на московских «малых» сценах или заставили обратить внимание московских режиссёров на зарубежных драматургов.
Так сегодня на малой сцене «Театриума» можно увидеть трогательную сказку-притчу о девочке с крыльями вместо рук – «Девочка, которая умела летать» по мотивам сказки голландской писательницы и художницы Йоке ван Леувен «Пип!» История напоминает русскую сказку. Жили-были два пожилых голландца, дедушка и бабушка, и нашли они в лесу под кустом маленькую полудевочку-полуптичку. Они взяли её в дом, но девочка постоянно поглядывала в небо. А однажды взяла и улетела. Это только часть трогательной истории, в которой каждый ребёнок и взрослый найдет что-то сокровенное, дорогое и близкое душе и сердцу.
Да, любимые спектакли малых сцен ставят не так часто, как хотелось бы, некоторые снимают с афиши надолго. Но, как говорится, рукописи не горят… Так и любимые камерные спектакли не исчезают навсегда, они возвращается на московскую сцену!
Сайт портала "Вести Москвы"